The image of Vyborg

            Здесь гранитная масть в каждом доме звучит,
Главный замок стоит на граните - гранит.

 

 

Моё детство всегда со мной, потому что я живу в той же квартире, откуда начался мой жизненный путь. Из окна по-прежнему виден парк, где я собирала одуванчики, а из другого окна - «розовая черепаха». Так я с детства называла гранитную гору, хорошо видную с балкона. Ведь Выборг стоит на Балтийском кристаллическом щите как на панцире черепахи. На гранитных фундаментах высятся дома, улицы вымощены гранитной брусчаткой и прошиты мшистыми шнурочками. 

Гладкий, сильный валун держит дом на загривке,
Изгибается улиц мощёная твердь.
И придвинулись камни друг к другу так близко,
Чтобы тёплой земле нашу поступь пропеть.

В Выборг моя семья переехала после войны. Дедушка был военным, участником как Финской, так и Великой Отечественной войн и поэтому войти в этот город с боями ему пришлось дважды. Когда в 1940-м году он въехал в него на танке, то, несмотря на разрушения, город его очаровал. Сквозь руины и копоть вырисовывалась сказочная картина мира Г.Х.Андерсена.

 

А зимой сквозь мороз и пургу пробирается сказка,
Видит каждый, в ком детства живёт уголок:
Королева метели на белых волшебных салазках
Пролетает сквозь город, приют здесь найдя на денёк.

В квартире, которую они с товарищем заняли, стол рояль. Его друг приоткрыл крышку и увидел на клавишах белое подвенечное платье. Люди ушли, красивые вещи остались. И не то чтобы след их простыл – в этом доме ещё теплились и слоились их силуэты, жесты, угасшие звуки рояля, что ещё недавно неслись из высоких окон... Бывшие жители больше сюда не вернулись, а дедушку направили в Выборг после войны.
Первая квартира, где семья поселилась, находилась в доме с пеликанами. Когда –то люди построили себе добротный дом с островерхими улетающими крышами, с глубокими подъездами, сдобренными тяжёлыми гранитными арками, со сквозной подворотней и узкой винтовой лестницей в подвал, и он также понравился птицам. На его фасаде поселились пеликаны: солидные «отцы» по двое расположились на верхних углах, молодёжная троица спустилась на 1-й этаж, а мама с детёнышами обосновались между окнами, почти что в квартирах людей. Напротив этого птичьего пристанища, развёрнутый в сторону залива, разместился ещё один большой дом, и следующее семейство пеликанов поселилось уже над его аркой.

Потом мама с родителями переехала в другой дом с единственным балконом. Всякий раз, когда мы с сыном идём мимо этого дома, то обязательно поднимаем голову и любуемся им. Сложенный из тёмного кирпича, он выпячивается на главную улицу двумя рядами массивных выступов, подведённых под маленькие покатые крыши из замшевой черепицы. Он такой солидный, что похож на генерала, стоящего на параде, увешанного двумя рядами орденов, перевитых аксельбантами. Мой сын-архитектор объяснил мне, что эти массивные ряды называются красивым словом эркеры.

А вот за поворотом находится арочный вход во двор, над которым-то и красуется заметный балкончик. Портал украшают колонны, по две с каждой стороны. Колонны не просто обрамляли вход, они завершаются выточенными из гранита лицами красивых девушек. Арку венчает закруглённое окно с ликом богини в центре. А единственный ажурный балкон с громадными гранитными завитками коронует эту божественную композицию. Богини обосновались здесь не случайно, они охраняют тайну, тайну одной знатной дамы, которая жила в этом доме когда-то. Рядом в парке после войны находились развалины знаменитой когда-то библиотеки. Но дети этого ещё не знали. Они лазили по руинам и кидались из засады осколками кирпичей в прохожих… Много лет спустя мама пришла работать в библиотеку. А когда отреставрировали пронизанное солнцем белое здание, она была одна из тех, кто по цепочке через весь парк передавал книги из рук в руки, будучи уже беременной мной. Может с того то времени я и полюбила книги, и они стали «наполнителем» моего времени и пространства.
Напротив библиотеки в парке стоит скульптура Лося. Когда на него смотришь, создаётся такое впечатление, что он сейчас взбрыкнётся и побежит через парк мимо здания дальше, на гранитную гору. Зимой у его подножья катаются дети, и лось набирается от них радостного задора и поэтому выглядит таким стремительным и рвущимся с постамента.

Библиотека расположена в очень удачном месте - в центре парка. В лекционном зале огромные окна и можно одновременно находиться в тихом камерном пространстве, слушая стихи или музыку, и наблюдать детскую игру около Лося.
Но я родилась в другом доме, где и была видна из окон «розовая черепаха». Напротив окон был небольшой сквер. Дом тогда стоял на просторном месте, с одной стороны площадка, обсаженная тополями, отличное место гонять на великах, с другой – невысокие деревянные домишки. Под окнами со двора росли кусты сирени, которые посадил ещё мой дедушка. Ну и, конечно, пользовалась успехом угольная подворотня, где мы играли в прятки, а в казаки-разбойники - гоняли вокруг деревянных одноэтажных домиков. Колонка с водой находилась прямо на улице и позволяла напиться, набрызгаться и обмыть разбитые локти. Улочки-переулочки были вымощены круглыми булыжниками, отглаженными детскими коленками.

Дом моего детства внешне ничем не выделяется, в отличии от многих домов города, где северный модерн оставил загадочные символы и разместил животных. Но он отличается особым рисунком в подъезде. Его пол украшен рыбами: 14 обитательниц моря во главе со щукой составляют разноцветную мозаику на жёлтом полу. Они плывут по воде, пронизанной солнцем, и жители попадают в дом как бы по течению.
На несколько лет я уехала из города на учёбу. Когда вернулась, край моего детства был сильно исковеркан. Мой дом оказался стиснутым новостройками. На месте тополиного пространства громоздился дом, деревянные постройки были снесены, а в подворотне открыли магазин. Но осталась черепаха, рыбы и ещё камин, который мы традиционно разжигаем в холодные вечера. Остались и домики, правда, на акварелях Виктора Светихина в финском краеведческом музее.

Дома живы, пока в них обитают люди. В старой части Выборга есть несколько заброшенных домов. Один из них обильно украшен цветами, а до одного цветка можно даже дотронуться. Он спускается вниз на консоли, шершавый и тёплый, похожий на манжету ажурной рубашки, обрамлённой жемчужинами по краям. В этом доме жила когда-то моя няня. Она приводила меня в огромную комнату с угловым камином, изузоренном глянцевыми керамическими цветами. И этот дом стал мне приютом не только в детстве. Уже в зрелом возрасте, решив принять участие в бардовском фестивале, я забиралась туда с гитарой и тревожила его тишину аккордами. Приносила еду кошкам, бродила по этажам, проводила рукой по завиткам перил, любовалась остатками каминов.

Старый город притих. Нет величия былого,
Ветхий дом слышит песню скрипучих ворот.
Я стою у подъезда, когда-то жилого,
Там потухший камин своего утешителя ждёт.

 

Главное украшение города –шведский замок на острове. Здесь царит древний скандинавский гранит, отшлифованный ледником и заласканный мхом, древний камень, первоматерия этих мощных стен. Могучие стены, стены-защитники, вместившие в себя целый вихрь тревожных событий, легли на холст моей дочери-художницы в её дипломной работе. Дух векового противостояния отразился на полотне. Да, их не мог преодолеть неприятель, но равнодушие, как рать окаянная, подточила их.
Когда в мае вся страна праздновала день Победы, мои мальчишки тоже приняли участие в акции «Бессмертный полк». Многоликим потоком колонна горожан с фотографиями фронтовиков двигалась по центральной улице города. И моя семья шла в этом потоке. Младший нёс портрет дедушки, и победитель вновь вошёл в этот город, промаршировал по его брусчатке… Но что в нём больше сейчас - развалин или памятников?

Мы в полусне твой призрак носим, Чужого города картина. (О.Мандельштам)
Этот город не чужой нашей семье, он родительский.